Да, именно: если оставить без внимания инаковость мира Средиземья, то жанр, в котором повествуется о проходившей там Войне за кольцо — это жанр классического исторического романа. Здесь нет места развернутому психологизму: герои воспринимают существование других рас как нечто естественное. Фродо не просыпается по ночам от мысли о том, что было бы, если бы он был орком. Гимли и Леголас не размышляют о латентной гомосексуальной подоплеке своей дружбы, — кроме всего прочего, по сути межвидовой. Короче, никаких вам психологических экскурсов в подсознание...
Одно из мнений о Детях Хурина. Статья Дмитрия Трунченкова "Осколок другой реальности". Дмитрий Трунченков. Осколок другой реальности
(оригинал)
Дж. Р. Р. Толкин. Дети Хурина.
М.: АСТ, 2008
В прошлом, 2007 году, сын Дж. Р. Толкина Кристофер опубликовал отредактированную версию повести «Дети Хурина», буквально составленную им из разрозненных отрывков черновиков отца.
Отношения повести с миром Арды, созданным Толкином, и в частности с собранием легенд об этом мире — «Сильмариллионом» — непростое. В приложении к книге Кристофер поясняет, что Толкин начал работать над корпусом сказаний довольно рано, и изначально они сочинялись в форме аллитерационных поэм. Вскоре, однако, был составлен куда более грандиозный план, и вот что пишет об этом в одном из писем сам Толкин: «…Некогда (с тех пор самонадеянности у меня поубавилось) я задумал создать цикл более или менее связанных между собою легенд — от преданий глобального, космогонического масштаба до романтической волшебной сказки; так, чтобы более значительные основывались на меньших в соприкосновении своем с землей, а меньшие обретали великолепие на столь обширном фоне… Одни легенды я бы представил полностью, но многие наметил бы только схематически, как часть общего замысла». И Толкин принялся воплощать свои планы в жизнь — но со временем отложил работу для того, чтобы написать ставшего впоследствии знаменитым «Хоббита». За «Хоббитом» последовала Трилогия о кольце, и когда в 1951 году Толкин вернулся к прерванной работе над тем, что впоследствии стало «Сильмариллионом», прошло порядка двадцати лет.
«Дети Хурина» появились именно как попытка Толкина, уже опубликовавшего «Властелина колец», вернуться к своим отложенным десятилетия назад замыслам. Дело, однако же, не пошло, и произведение так и осталось множеством незавершенных набросков. — В «Сильмариллионе», кстати, приводится почти в точности аналогичная версия этой легенды, только в заметно сокращенном виде: Кристофер признается, что, составляя «Сильмариллион», по существу кратко пересказал текст «Детей Хурина» таким образом, чтобы по полноте изложения он не отличался от других пунктиром намеченных легенд.
Созданный Толкином мир колоссален, но нет в мире гиганта, на плечи которому нельзя бы было взобраться. Поэтому позволю себе немного порассуждать в этом направлении. Мир Арды многогранен даже в жанровом наполнении: «Хоббит» представляет собой классическую детскую сказку; «Властелин колец», если смотреть с точки зрения Средиземья, позабыв о его фентезийности — классический исторический роман; «Сильмариллион» — попытка создания книги, по большому счету, религиозных легенд — корпуса религиозных текстов выдуманной страны. Да, именно: если оставить без внимания инаковость мира Средиземья, то жанр, в котором повествуется о проходившей там Войне за кольцо — это жанр классического исторического романа. Здесь нет места развернутому психологизму: герои воспринимают существование других рас как нечто естественное. Фродо не просыпается по ночам от мысли о том, что было бы, если бы он был орком. Гимли и Леголас не размышляют о латентной гомосексуальной подоплеке своей дружбы, — кроме всего прочего, по сути межвидовой. Короче, никаких вам психологических экскурсов в подсознание.
Если продолжить пунктир намеченной идеи за уже очерченную границу, легко представить, что можно изобразить дальше. В то время как суть существования эльфов — находиться в данном раз и навсегда теле до тех пор, пока не будет достигнута поставленная перед ними задача, судьба людей — постоянно обнулять результаты, снова и снова возвращаясь на одну и ту же тропу. Понятно откуда взялись орки — побывавший в бесчеловечной мясорубке Первой мировой Толкин наверняка ощутил, что люди по ту сторону линии фронта — не люди. Но в то же время, хотя абсолютно ясно, что на человеческие проявления врага рассчитывать глупо, ясна также и его изначально человеческая природа — между пониманием того, что твой враг не человек для тебя , но в то же время и не орк, не кровожадный монстр — и балансирует история о войне людей с полчищами Мордора. Отсюда недалеко до развития темы: сохранись разделение рас в Средиземье до момента времени, аналогичного нашему, до возникновения промышленного производства и индустриального общества — нетрудно представить, что расы были бы размыты по всей Земле, и жили бы не общинами, а вперемешку. Символически спроецировать подобное положение на нашу современность — дело не трудное.
Что же касается «Детей Хурина», то его место в грандиозной системе текстов о мире Арды — это место одного из сказаний о древнейшей эпохе. Понятно желание Толкина вернуться и доработать отложенный некогда текст — ведь он был задуман как часть единого замысла, — но и понятна постигшая его на этот раз неудача. И действительно: создавай кто-нибудь корпус текстов, аналогичный Старому и Новому Завету, хватило бы у этого человека сил вернуться к событиям Завета Старого, когда уже был бы дописан Новый?
У Толкина не хватило — сил ли, желания ли, энтузиазма — теперь уже сложно сказать.
Хотя, какой энтузиазм не поугаснет по прошествии более чем двадцати лет?
В результате сыну Толкина пришлось собирать повесть из недописанных черновиков, внося корректирующие изменения и дописывая от себя соединительные абзацы — несмотря на что, однако, как утверждает сам Кристофер, в тексте «отсутствует какой бы то ни было элемент чужеродного «домысла», пусть даже самый мелкий».
«Нарн и Хин Хурин», «Повесть о детях Хурина» — еще один пример того, что грандиозные замыслы зачастую не удается воплотить полностью, — хотя бы созданное в результате и казалось непревзойденным шедевром своего рода.
Однако справедливости ради надо заметить, что книга эта, чрезвычайно ценная как документ, свидетельствующей о проделанной величайшем сказочником работе, сама по себе не очень интересна; ну да ведь и не всякий документ должно быть интересно читать.